Всем привет!
Спешу поделиться впечатлениями от прошедшей вчера агиодрамы по житию св. Фотины Самарянки. История этой святой привлекла меня тем, что могла дать возможность понять, что толкает святого на пожертвование своей жизнью во благо какой-либо идеи, во имя бога, и где заканчивается разумное самопожертвование и разумные усилия, и начинается не оправданное ничем, даже любовью к богу, саморазрушение. Этот вопрос интересует меня давно, и одной из его любопытных сторон для меня является альтруизм, а другой – стремление к духовному развитию.
Альтруизм - потому что, чтобы «быть хорошим», во многом требуется приносить пользу другим, в чем-то ограничивая себя. Может быть, просветленный человек способен изливаться в мир свободно и не чувствовать, что он что-то «тратит», как пишет Ошо. В реальности я столкнулась с тем, что меня постоянные проявления альтруизма истощают. И к тому же я много переживала о том, как плохо с моей стороны так мало отдавать другим, жадничать, лениться и так далее.
Что касается духовного развития, здесь речь об ином. Большинство психологов (и многие их клиенты) знают, что процесс достижения внутренней целостности часто неприятен, если не сказать болезнен. Это ломка стереотипов, привычек, представлений о себе и других, перестройка картины мира. И как бы я ни относилась к целям, к результатам, трансформация все равно переживается как страдание. В моей жизни бывали моменты, когда я стремилась к обретению целостности (а через это – к духовности и просветлению, хехе) так сильно, что, кроме постоянного страдания от трансформации, ничего уже не оставалось. И вопрос повис.
Вопрос такой. Чему может научить боль? По-моему, только страху перед всеми теми ценностями, к которым двигаешься подобной дорогой. Такой путь демотивирует. А этих ценностей, возможно, стоит опасаться как ложных, навязанных.
Агиодрама подтвердила это мое понимание. Я побывала в двух ролях: я была верой Фотины, и должна была по ходу действия приближаться и удаляться от нее, чтобы проявить внутренние изменения; и я была ангелом-видением, который известил св. Фотину о распятии и воскрешении Христа, возлагая на нее с этого момента обязанность распространять его учение, несмотря на преграды и опасности.
Когда бы ни возникала ситуация чрезмерной ответственности святой (сначала перед Иисусом, которого она встретила у колодца, потом перед ангелом), ее это, по-моему, тяготило. В качестве веры меня тянуло куда-то на другую сторону сцены, все дальше и дальше, по мере диалога. Я ощущала свою силу и одновременно невозможность проявиться.
В качестве ангела я наслаждалась чем-то совершенно иным, нежели бремя, возложенное на Фотину. В моем переживании было очень много любования светом, отрешенность в отношении человеческих страстей. Я сочувствовала Фотине, не переставая созерцать ее настроения как нечто преходящее. Я стояла на стуле, изображая поднятыми руками крылья, прямо надо мной была лампа, и было чрезвычайно символично, что в какой-то момент в комнате зажгли свет, и я почувствовала, как вся потянулась наверх, к лампе. У меня было ощущение, что нет ничего более важного, чем видеть и реагировать на увиденное. Происходящее проходило сквозь меня совершенно легко, ничего не задевая внутри, и единственное, чего мне постоянно ровно хотелось – быть вестником, быть тем, кого я играла. Ощущение, прямо скажем, непривычное. 
Ощущение совершенно «вне» роли альтруиста или просветляющегося. Там была ответственность, но это было стремление быть собой и переживать радость от этого, и, будучи в этой радости, хотелось вступать в отношения с другими ради того, чтобы просто быть в них, а не ради оформленного результата.
В общем, то, что говорил Морено про «встречу» – я поняла это именно вчера. Спасибо, Леонид, за шикарную раздачу ролей и новый урок по ведению группы. Была очень уютная атмосфера, и я начувствовала в этот раз намного больше, чем на Елене Константинопольской, потому что лучше отключалась думалка. Спасибо всем участникам!!!
