Эта агиодрама получилась итоговой за весь год для меня. Трудно было как-то осознанно собрать итоги года - казалось, что слишком много всего, а вот после процесса пришла ясность.

Когда просто читаю житие какого-нибудь святого восприятие довольно-таки поверхностное и остается на уровне - ну, было это когда-то, да, история заслуживает внимания, да можно многому научиться, но это же святые люди! Подчас хочется подойти с разбором с точки зрения психотерапии. Вот и здесь, до агиодрамы, были мысли о незавершенном процессе сепарации у отроковицы, о ее попытках не отпускать отца, прилипании к нему и мысли, что поэтому она пошла по мужскому пути, соврала, пошла против природы+

А когда вышла работать - все сложнее гораздо и, одновременно с этим, проще оказалось J.

Конечно же, потеря матери для ребенка всегда катастрофа и для Марии это тоже было так. Но кроме этого, человеческого, у нее было и ощущение пути, дорожки, которую указывает ей Господь. И, следуя этому ощущению, она даже смогла противостоять отцу, который изначально хотел сам уйти в монастырь, а ей оставить имение. Интересно для меня оказалось, что в этом житии открылся именно ее внутренний рост, внутреннее взросление. Несмотря на мужскую личину, которую они с отцом договорились на нее надеть это не было обманом, а было тайной. Тайной не между ней и Господом, а вместе с Господом. В процессе агиодрамы были психологические открытия - например, опора Марии была не на отца, а на женскую его часть, юнгианцы сказали бы, что на его аниму, женское в мужчине, чувствительную часть. Именно она откликнулась на призыв девочки и именно поэтому они пошли в один, мужской монастырь - анима отца Евгения осознавала, что еще какое-то время девочке необходимо быть с отцом в одном пространстве. Когда уже пришли в монастырь, в этом пространстве появилась еще одна значимая фигура - игумен и он стал духовным отцом для нее, а мирской отец получил возможность отсоединиться и следовать своим путем, тоже в этом монастыре, но своим. Любопытно, как в агиодраме стало ясно, что попытки Марина просто перенести на игумена детско-родительские отношения потерпели фиаско и, как он нашел самый оптимальный выход для взросления: заинтересовался братьями монастыря, равными, сверстниками. И стал строить с ними равные, можно сказать партнерские отношения в общих монастырских делах. Поэтому уход отца Евгения был легким. Я пишу здесь "Он" потому что, с позиции юнгианского подхода здесь девушка Мария осваивала и проживала свою мужскую часть, анимус, активное, деятельное начало. Даже в предмете маскировки, который я выбрала для перевоплощения из Марии в Марина, был заложен посыл "это для того чтобы что-то делать". Как же это так получилось, что это была верхняя половинка от матрешки, специфической формы J, до сих пор радуюсь !

Вторая часть агиодрамы была связана с обвинением монаха Марина в том, чего он не делал и принятием им на себя греха, мужского греха, который он не совершал. Для меня было сложно и спасибо Леониду и группе, что помогли пройти через хитросплетения моего Эго и почувствовать, что это был его собственный выбор с ведения Господа Бога. Теперь мне понятно, почему Марин не озлобился на несправедливое обвинение. Его тайна - перевоплощение в мужчину для него была гораздо более тяжким грехом, чем сделать ребенка дочери хозяина гостиницы. И, принимая всю тяжесть этого греха ,он чувствовал, что в общем деле он еще нужен, именно здесь, недалеко от этого монастыря, а не где-то в другом месте, ему надо нести свои молитвы и служение Господу. Не зря в его духовном подвиге он обрел способность изгнания злых духов из других - он уже научился изгонять их из себя, из своего внутреннего мира прежде всего. На этом этапе он уже человек, имеющий связь со своей Самостью (опять по Юнгу), выбравший путь христианского монаха. Искушение Дьявола провалилось.

Третья часть агиодрамы - это сюжет про ребенка, которого хозяин гостиницы кинул на руки Марину. До этого события Марин держался на вере в Господа и силе Духа. В моих ощущениях была железность такая. Это огромная сила, с одной стороны, но в ней мало радости, больше ощущения долга. И тут на руки падает ребенок, в котором жизнь только проснулась, и сама радость жизни только проявилась и тут же у него испытание страхом потери этой жизни и этой радости и желание жизни, счастья и защиты. На это невозможно было не откликнуться и своим женским началом . Ребенок то правду сразу почувствовал, правду о том, что он на руках у женщины. Я это все чувствовала и ответ на ключевой вопрос - Кто ты: мужчина, женщина, монах? Я смогла найти - я человек, женщина. В этот момент появилась потребность передать знаковый предмет "про мужское" J и я его отдала Леониду. Что касается Марии, подвизавшейся под именем монаха Марина , она сумела и вырастить этого ребенка ,и исполнить свою миссию, и была принята в царствие Небесное. Путь ее достоин уважения.

Итоговой за год я считаю эту агиодраму потому, что у меня было много личных работ и исканий , связанных с внутренними исследованиями, с поиском Самости и много значимых внешних событий в межличностных отношениях, перекликающихся, отзывающихся, но трудно было это собрать в единую картину. Теперь получилось. Спасибо!

Спасибо, Ольга! Рад, что ты написала раньше меня - мне так удобнее формулировать свои впечатления.
Для меня эта работа явно перекликалась с Ксенией Петербургской, но имела и значимые отличия. И там, и там женщина принимает на себя роль мужчины, но смысл в этом разный. Ксения искупает грехи мужа, Мария - общий с отцом грех, хотя, конечно, если она, как в драме,была 12-ти лет, то ответственность за решение не разлучаться с дочерью целиком было на отце.
Схема, по-моему, такая: грех реальный (поступление в мужской монастырь) искупается принятием на себя греха мнимого (совращения девицы). (Такова же, в общем, и схема невротического поведения, с той только разницей, что мнимый грех на себя принимается совершенно осознанно). При этом совершается и сепарация от отца, и принятие свое женской сущности - это все так, и здорово, что ты это прожила. Но лично мне интереснее другое.
Какие варианты решения есть Марии в тот момент, когда на нее возведено ложное обвинение? Она может разодрать на себе одежды и, предъявив свою женскую сущность, опровергнуть обвинение. Но тем самым она признается в многолетнем обмане и предает память отца (виноват в обмане, в конечном счете, он). Она может уйти в пустыню, в женский монастырь, как бы приняв обвинение. В этом случае никто ничего не узнает об обмане, но на монастыре останется обвинение. Ее решение - принять отлучение, но не удаляться - это единственное (насколько я вижу) действенное разрешение ситуации. Своим унижением и трудами по воспитанию ребенка она искупает собственный (или отцовский) грех, и снимает обвинения с монастыря. В конце, действительно, греха нет ни на ком: она чиста, монастырь чист, девица исцелена, ее папаша раскаялся. Собственно, это в чистом виде подражание Христу: будучи самому безгрешным, взять на себя грехи других. И, кстати, это как раз путь юродивого.
Очень понравилась включенность группы. Надеюсь, что заработал новый формат.