Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Форма входа

Логин:
Пароль:

Поиск





Вторник, 19.03.2024, 10:14
Приветствую Вас Гость | RSS
МИФОДРАМА
сайт Леонида Огороднова
Главная | Регистрация | Вход
Интервью с Нифонтом Долгополовым, ч.1


Интервью с Нифонтом Долгополовым
1 ноября 2001 года

Интервьюеры: Загряжская Елизавета, Кравец Светлана.

Е.З. Нифонт! Расскажи, пожалуйста, коротко о себе и о том, какой твой главный род занятий.

Н.Д. Я психотерапевт, тренер по психотерапии, т.е. обучаю гештальт-методу, психодраме, и особой своей специализации – футуропрактике ( работе с будущим), основанной на гештальте и психодраме. Еще занимаюсь организационным консультированием и немного ему обучаю. Занимаю некоторое организационное место в Московском Институте Гештальта и Психодрамы. Я так уклончиво говорю – “некоторое организационное место”, потому что сейчас фактически директором является Маша Лекарева-Бозененкова, а мое место называется каким-то странным словом, к которому я еще не могу привыкнуть... - Президент. Что это такое...

Е.З. Спасибо. Когда и как состоялась твоя первая встреча с психодрамой?

Н.Д. Когда и как… Про первую не могу сейчас вспомнить. Я знаю, что осмысленная встреча с психодрамой состоялась, когда приехал Йоран Хёгберг и начал обучать нас психодраме. Это 1989 год. У нас набралась разнообразная группа: с одной стороны, ведущие психотерапевты в разных областях, консультанты (Юля Алешина, Леонид Кроль, Лена Лопухина), с другой - только начинающие свою психотерапевтическую карьеру члены недавно созданной Ассоциации психологов -практиков. Инициаторами этой программы были Юля Алешина с Леной Новиковой, поскольку они соблазнили Йорана Хёгберга в 1988г. в Софии на приезд в Москву. А к тому времени Йоран уже начал программу в Болгарии, у него было достаточно подготовки для встречи с Россией....

С.К. А что было в Софии?

Н.Д. В Софии была одна из конференций, которые в пору “перестройки” назывались “Мостами” для сближения Востока и Запада.

Е.З. Что такое Восток и Запад? Это Восточные психотехники?

Н.Д. Нет, это куцая (по историческим причинам) психотерапия Восточной Европы и психотерапевтические мэтры Запада - Европы, Америки. Под Востоком имелись в виду бывшие соцстраны Восточной Европы, которые только что вышли из-за “железного занавеса”. Я имею в виду не сталинский “железный занавес”, когда вообще нельзя было выехать, а “ гуманитарный занавес”, когда блокировались живые культурные контакты между “капиталистическим” лагерем и соцстранами. Когда я рос (я родился в 1953 г.) выезжать было можно, но, строго говоря, под очень сильным государственным контролем, но уже в 1988-1989 годах выезду на какую-нибудь конференцию практически не препятствовали. “Конференции - мосты” по психотерапии привлекали западных звезд, в основном из сферы семейной психотерапии, и “новых русских психотерапевтов”, выезжавших за свой счет, движимых жгучим любопытством, а не административными обязанностями, и говоривших на своем ломаном английском, а не с помощью официальных переводчиков...

С.К. А что Вы раньше видели - психодраму или гештальт?

Н.Д. Обучаться начал раньше, но не намного, психодраме у Йорана ( осень 1989). Психодраму от “мастера” я видел впервые у Анны Шутценбергер в августе 1989 году - она показывала свою психодраму на Амстердамском конгрессе по групповой психотерапии и психодраме. Меня очень сильно впечатлило, как она работала - блестяще, уверенно, “не глядя”.
Затем уже видел психодраматическую презентацию Хёгберга в Психологическом Институте “на Моховой”.
С гештальт-терапией был знаком раньше, потому что моя жена - Ольга Долгополова – начала заниматься гештальтом давно ( она ходила с 1986 г. в группу, которую вел американец Джеф. И еще я видел работу Роя Парсонса ( в 1987-1988гг..) .

Е.З. Что тебе ближе сейчас, с кем ты себя больше идентифицируешь – с гештальт-психологами или с психодраматистами? Или с кем-то еще?

Н.Д. Если ребенка спросить, кого он больше любит – папу или маму... Для меня это примерно такой же вопрос, потому что начал обучаться этим методам, как я уже говорил, примерно в одно время -в конце 80-х и в равной мере был ими увлечен. Так это и продолжается...
А если говорить про мои специальные пристрастия, то это работа с будущим - футуропрактика, собственно и она в равной степени корнями упирается и в гештальт, и в психодраму... Так что, чей это больше ребенок, то тоже не ясно: по внешнему виду – больше психодрама, а по внутреннему содержанию - работа с потребностями заимствована из гештальта.

Е.З. А кого ты считаешь своими учителями в психотерапии?

Н.Д. В психотерапии вообще?

Е.З. Да, в психотерапии вообще.

Н.Д. Моего учителя музыки. У нас с ним были глубокие личные отношения. Он был профессором Московской консерватории. Звали его Исаак Рабинович. И он меня, начиная с семилетнего возраста, обучал музыке. Я ему очень благодарен, потому что многие навыки психотерапии я получил от него. Во-первых, он был великолепный мастер Контакта. Во-вторых, он не рассматривал игру на рояле как техническое исполнение, а как существование человека в музыке. И соответственно, музыкальные образы возникают не от того, что пианист пальцами что-то делает ( техническим способом), а создаются магией переживания играющего. Я помню, что даже когда он меня учил, как держать руку, основным наставлением было -“воспринимать руку не как технический инструмент, а как инструмент творения -легкий, свободный, своенравный...”.
Для меня это очень близко перекликается с психотерапией: я воспринимаю свои действия не как технический инструмент, а как акт творения. Хотя как тренер много времени уделяю обучению технике.
Среди психотерапевтических учителей.... Это ведь странная субъективная вещь, кого называешь учителем, а кого не называешь. Для меня три вещи важны при определении учителя: кто тебе близок по духу, от кого воспринял какое-то существенное знание, перед кем готов смириться - называя его Учителем, он всегда будет первым...
Первым тренером- гештальтистом был для меня Рой Парсонс, но я не могу его назвать своим учителем, хотя на его семинаре произошло сильное событие в моем обучении. Я впервые начал работать на английском языке с западным клиентом... До сих пор помню этого негра, который начал что-то делать со своим телом , независимо от меня, и закончил раньше, чем я мог понять, что он делает... Я был поражен, насколько я отстаю от процесса...
Я с огромным уважением и благодарностью отношусь к Сигрид Паппе и Вильфриду Шлею - тренерам Гамбургского Перлзовского Института, выдавшим мне первый гештальт- сертификат после четырехлетнего обучения, но к своим Учителям также их не причисляю... А Учителем по гештальт- методу считаю Жана Мари Робина, директора Французского Гештальт Института, которого в 1993 году вместе с Данилой Хломовым осознанно приглашал в Москву на трехлетнюю программу. От Робина я впервые начал воспринимать теорию гештальта. И еще к Учителям отношу Боба Резника и Тода Бэрли (Лос-Анджелесское Объединение Гештальт-тренеров), которых пригласил в 1998 году вести образовательную программу в Московском институте гештальта и психодрамы и у которых продолжаю обучаться до сих пор.
В психодраме Йоран Хёгберг для меня является основным Учителем, и он же был первым тренером. Какие еще Учителя? Зерка Морено, безусловно, хотя она и не являлась моим московским тренером - я видел ее работу за рубежом, Анна Щутценбергер, Марша Карп, Моника Зуретти (Аргентина), Сью Дэниэлс (Австралия), Йорг Бургмайстер( Швейцария), Элла Мей Шеарон (Германия). К Наталии Новицки (Финляндия), Полу Холмсу (Англия), Эве Стремберг-Фальстрем (Швеция), много вложившим в мое образование, очень уважительно отношусь, но к своим учителям не причисляю. Для меня все-таки многое зависит от какой-то моей идентификации с личностью Учителя, с его стилем, идеями.

Е.З. А ученики у тебя есть в психодраме?

Н.Д. Это тоже сложный вопрос. Если учениками называть всех, кто просто закончили мои образовательные программы, получили сертификат, то таковых очень много, потому что я уже сертифицировал в Москве и в регионах более 30 программ (и по гештальту и по психодраме), т.е. это минимум пятьсот человек, которым я выдал сертификаты “психодраматист”, “гештальтист”.
А вот ученики, с которыми у меня действительно какая-то личная связь, общность идей, их меньше, существенно меньше, и с многими из них я как раз организовал Московский Институт Гештальта и Психодрамы.

Е.З. Ты можешь их назвать?

Н.Д. Да, могу. Например, по гештальту – Маша Бозененкова-Лекарева, Лена Шуварикова, Вика Дубинская, Миша Дубинский и много других.
По психодраме – Таня Бессонова, Ира Дьяченко, Миша Кряхтунов, Вера Ряшина из первого выпуска. Не все они работают в институте, но, по крайней мере, их я причисляю к первым своим ученикам. А дальше уже следующие поколения – Жанна Лурье, Наташа Кокуркина, Женя Кузнецова, Алла Носкова, Лена Морозова и другие...

Е.З. А можешь ли ты выделить этапы на своем психодраматическом пути?

Н.Д. “Этапы драматического пути”. Звучит так, знаешь, монументально, я ощущаю себя “мамонтом”. Я их до сих пор не выделял… Обычно, когда человек умер, выделяют этапы его жизни. Но попробую поиграть в “этапность”...
Первый. Это было, когда я еще начал обучаться на факультете психологии МГУ, в 1974 году. Слова про психодраму там звучали в разных контекстах. Например, при упоминании о театре Гротовского, где зрителю позволялось быть активным. Или при чтении книги Морено “Социометрия”, находившейся раньше в “спецхране”... Это отрывочные сведения и впечатления о психодраме – первый этап, до 1988 года.
Второй... С 1989 по 1990 годы – это пора чистого ученичества - когда я впитывал профессиональные психодраматические знания и ...воздерживался от применения психодрамы в своей профессиональной деятельности. Это сладостная безответственная пора личных встреч с психодрамой и “профессионально-психодраматической девственности”.
Третий... С 1990 по 1996 гг.. Поскольку я все равно преподавал в педагогическом институте (сейчас это МПГУ, а раньше назывался МГПИ), то я спросил у Йорана, имею ли я право каким-то элементам психодрамы начать обучать. На что он мне ответил, что, собственно, права себе дает каждый человек сам. Это был нормальный ответ учителя: “В той мере, в которой ты отвечаешь за свои действия, ты и можешь обучать”. Тогда у нас вообще не было профессионалов-психодраматистов, а запрос на знакомство с психодрамой был сильный, и поэтому был такой выбор: или знакомят студентов с основами психодрамы психотерапевты, находящиеся в профессиональном обучении, или вообще непрофессионалы. (Сейчас ситуация принципиально изменилась – ограничения на преждевременное использование методов гораздо более сильное - поскольку профессиональное сообщество уже сложилось).
Во всяком случае, с согласия Йорана, я начал вести психодраматические занятия со студентами, обозначал, что пока что я являюсь учебным директором. года. Моя первая группа закончилась в 1992 году, причем я специально обсуждал с Йораном, как же я им выдам сертификат, ведь у меня самого сертификат “старшего лаборанта” (наш первичный сертификат – сертификат помощника директора (Director assistant). В переводе на наш язык я называл его сертификатом “старшего лаборанта”, потому что в права помощника директора не входила возможность самостоятельного проведения драмы...) и просил его ускорить мне выдачу основного сертификата. На что он мне сказал: “Ничего страшного. Выдавай сертификат. Будет подписан “лаборантом”. У меня тогда существовала организация – Психологический центр “Альф” , и это организация должна отвечать за “лаборантские” подписи. Я ему благодарен за то, что он поддержал меня. Я выдал сертификаты от Центра за своей подписью: я все равно был директором этого центра. Центр уже начал к тому времени называться психодраматическим. На этом этапе я закончил свое первичное обучение, продолжил обучение у Пола Холмса и Наташи Новицкой. И в 1996 году я получил сертификат “психодрама-терапевта” от всей команды тренеров -за подписью Хёгберга, Новицки, Холмса, Карп, Шутценбергер, Зуретти и др. Третий этап - этап своего профессионального становления и становления себя как тренера по психодраме.
Четвертый этап – 1996...
С 1996 года, поскольку я получил свой официальный сертификат, я уже имел моральное право открыть специализированный институт, и началась новая эпоха: в рамках Московского Института Гештальта и Психодрамы я вместе со своими учениками начали реализовывать психодраматические образовательные и терапевтические программы.
Мы с Леной Лопухиной, каждый со своим институтом, вступили в 1996г. в Федерацию Европейских Психодраматических Тренинговых Институтов (FEPTO). И каждый год мы участвуем в собрании FEPTO. Закончился ли этот этап?.. Нет, наверное, он еще продолжается

Е.З. Нифонт, а у тебя сертификат психодраматиста или тренера по психодраме, или и того, и другого?

Н.Д. Наш первичный сертификат – ассистент директора, а второй – психодраматерапевт. Через 6 лет обучения нам его выдали, но выдали не всем, а тем, кто защитил тезисы и выполнил другие сертификационные требования. Но, по крайней мере, из первой группы Лена Лопухина, Катя Михайлова и я его получили. Я не знаю, собственно говоря, кто еще, потому, что это происходило в индивидуальном порядке. Сертификат тренера по психодраме упомянутые трое получили по факту реального тренерства от Российской Ассоциации Психодрамы.

С.К. А у вас было какое-то достаточно явное завершение группы?

Н.Д. Конечно, но сертификация была индивидуальной. Мне и Лене Лопухиной выдали сертификат на очередной конференции по психодраме в Европе.


Copyright Леонид Огороднов © 2024